От «Бесов» до бесов

Достоевский ушел из жизни, когда, по его собственным словам, Россия колебалась над политической бездной, в которую ее толкали революционеры. Был в жизни писателя момент, когда он сам стоял над бездной небытия в ожидании казни на Семеновском плацу Петербурга. Из романа в роман переходили его потрясения теми десятью минутами ожидания и вопросы, которые в зависимости от нужд вопрошавших, именовались то вечными, то мировыми, то проклятыми. После смерти писателя эти вопросы называют вопросами Достоевского. Они-то сейчас и догнали Украину у края тщательно вырытой собственными усилиями пропасти, старательно углубляемой в последнее время наглеющими националистами.

За десятилетие до ухода Достоевский написал свой самый пророческий роман — «Бесы», в котором поведение жаждущих революционной крови «взрывателей» можно вполне экстраполировать за его пределы, примерить к современной украинской политической ситуации. Нашим политикам давно пора обратиться к Федору Михайловичу с вопросами: что делать с массовым политическим психозом, как уберечь страну от безудержного тиражирования фашизма, как изменить ситуацию, при которой совершенно обесценена жизнь человека? Да что там одного человека — миллионов, для описания таких явлений западными либералами даже используется физический термин «энтропия». Конкретной «слезинке ребенка» по Достоевскому места в украинской энтропии давно нет.

Украина не может остановить дикую игру в конфронтацию, Достоевский именовал это бесовством, проецировал его на будущее, за которое его революционные литературные радетели человеческого счастья требовали миллионы жизней. Петруша Верховенский в «Бесах» передразнивал своих оппонентов, что «сто миллионов голов — это, может быть, еще и метафора». «Свободовские» «петруши» уже вовсе не метафорично из парламента (!) угрожают обществу войной, фарионовское витийствование о полезности гражданского конфликта для нации отдает инфантилизмом взрослого человека, задержавшегося в умственном развитии.

Наследники нацизма и бандеровщины в ВР постоянно озвучивают голоса ушедших, казалось в небытие националистических бесов, глушат русскоязычное «товариство» истошным русофобским визгом. И абсолютный запрет «не убий!», который звучит в «Бесах», в последнее время неожиданно становится созвучным жесткой реальности в Украине, ситуация в которой начинает приобретать черты русской эпохи «взрывателей». Вот уже и зарубежные СМИ нашептывают: «Украина близка к первой крови». Пока наши «петруши» предпочитают находиться среди парламентских словесных «бомбистов», но надолго ли хватит у бесов терпения? Не лишатся ли они инстинкта самосохранения, поставив Украину колебаться над бездной?

Наши бесы не только не в ладах с миром (черта Гитлера, отмеченная Лоуренсом Ризом, «2000», № 25(658), 21—27.06. 2013, статья Константина Василькевича «Харизма Гитлера: завести миллионы людей в пропасть»), каждый из них давно не в ладах с самим собою, способность ненавидеть и разрушать — единственное, что они умеют делать по — настоящему. Поговорка «если живешь в стеклянном доме — не разбрасывайся камнями» не для наших бесов. Невозможно понять и окаменевшее лицемерие государства, которое равнодушно смотрит на националистическую бесовщину.

Сложна и противоречива украинская история, и только безумец (особенно опасен, когда он причастен к управлению государством) может заявлять с трибуны законодательного органа страны «вы хотите войны — вы ее получите», и считать себя во всем правым, а всех других виноватыми. Весь мир виноват перед нашими «петрушами», а они — ни перед кем! Именно из этого чувства, последовательно культивирующегося нашим национализмом, вызревает зоологический эгоцентризм. Именно этим путем идут наши бесы, пополняя список ежегодных претензий ко всему человечеству в целом и к своим ближайшим соседям, в частности. Никто не умел, как Достоевский, замечать и показывать ту черту, порой еле различимую, за которой в таком «страдальце» вызревает будущий мучитель, жертва становится палачом, хотя постоянно считает других обидчиками.

Помню, как трудно было найти книги Достоевского в начале шестидесятых годов прошлого века, когда кровавые военные события уже начали затягиваться на людях в шрамы памяти. И читая про Родиона Раскольникова, разгуливающего с топором по Петербургу, непросто было отделаться от параллелей с кровавыми бандеровскими преступлениями, которые затронули многие семьи моей малой родины и будто сами просились из века двадцатого в век девятнадцатый, в романы писателя.

Главной чертой любого политического надлома всегда был раскол этнического поля, когда «брат пошел на брата». «Красная» и «белая» половины России вступили в войну на взаимное истребление в 1917-ом, инкубационный период националистического надлома расколотой Украины, за которым возможно такое противостояние, заканчивается. Русский надлом породил ярких и беспринципных революционных пассионариев типа Верховенского из «Бесов», генератора сумасбродных идей, реализация которых на практике большевиками стала кровавой баней для народа.

Украина заимела дюжину доморощенных беспринципных верховенских, постоянно сколачивающих трамплины для собственных политических карьер из подручного человеческого материала. Бредовые революционные проповеди в «Бесах», как и бредовые инициативы наших «петруш», кипят презрением не только к народу, но и к собственным по сюжету «шелудивым» революционным кучкам, которые сколачиваются для очередной смуты в стаи и стайки. Там, в романе, два беса, верховодящие псевдореволюционной шпаной, уговаривают третьего возглавить революцию.

Как верно соотносится описанное Федором Михайловичем полтора столетия назад с современной украинской ситуацией, в которой оппозиция уговаривает томящегося в «темнице» «оранжевого» беса возглавить поход против «антихриста», имеющего, по представлениям мелких бесов, красный и бело-синий окрас.

В Украине так и не создан механизм ротации политической элиты, и наша оппозиция выстроена на предельном и радикальном отрицании власти. А власть не заинтересована в приливе свежих сил, подбор «руководящих» кадров в ней осуществляется по родовому принципу, что значительно облегчает оппозиционерам роль врага системы и «защитника» народа. При нашей политической неустойчивости, когда тысячи «юношей бледных со взором горящим» (надо было видеть глаза бывшего министра МВД Луценко, когда он рассказывал, что добился-таки у охранников Лукьяновской тюрьмы разрешения показать ему расстрельную камеру — не только простым любопытством был одержим мелкий политический бес увидеть именно ЭТО место!) мечтают пустить кровушку режиму, забывая о том, что крайними окажутся по Достоевскому «серые зипуны».

Государство сделало массу непоправимых уступок националистическим «бесам надлома». Альфа и омега историософии Достоевского — это вопрос, а для чего необходимо это самое государство, для «серых зипунов», которые кричат о собственных нуждах, или для самого себя любимого? Ответ на этот вопрос очевиден.

Политики, которые планировали в Украине два десятилетия назад радикальное переустройство общества, могли многого не знать для решения задач перестройки доставшегося от СССР государственного дома. Однако, они обязаны были знать цель, во имя которой при их управлении будут происходить тектонические сдвиги в психологии людей, кардинальное переустройство экономики, социальной сферы. Прошедшие десятилетия независимости показали, что слишком дорого нам может обойтись незнание такой цели, ибо уровень политической просвещенности наших политиков с момента получения собственной государственности так и не вырос до истинного знания предмета.

Это парадоксально, ибо нигде в мире слово «государство» столь часто не употребляется всуе, как в Украине. В речах наших политиков это слово давно и прочно стало синонимом слова «правильный», чаще всего оно употребляется для того, чтобы обозначить исключительно показушный государственный патриотизм. Мы ежеминутно слышим о «государственном подходе», «государственной позиции», «интересах государства». На самом деле, при таком подходе причины перепутаны со следствием — любое независимое государство создается людьми для того, чтобы служить, прежде всего, интересам этих людей. И когда наши «государственники» призывают нас служить интересам по факту чуждого миллионам обездоленных квазинезависимого государства, то они призывают всех служить тому, что слепили в 1991 году на развалинах СССР националисты.

Одним из продуктивных смыслов в существовании любого государства, равно как и существования человеческой семьи, является всемерное накопление материальных и духовных средств для жизни последующих поколений людей, которым предстоит непрерывно обустраивать жизненное пространство. Если такого накопления нет — и семью, и страну невозможно обезопасить от катаклизмов. Смыслом современного существования украинского государства стало накопление исключительно внешних долгов. Государство давно залезло в карманы будущих поколений, не положив в копилку будущего ни гроша. Украина заимела лишь некие символы государственности, но она так и не заимела цели, во имя которой должны жить и созидать ее граждане, демонстрируя исключительно процессы саморазрушения.

Украинскую политическую элиту никто в современной гей-озабоченной Европе за серьезных политиков не считает. Все они — существа, которые противопоставили действительности предвзятую концепцию «европейского выбора» и хотят, во что бы то ни стало, втиснуть в нее эту действительность. В Украине найдется немного людей, кому нравится эта власть. Но если сделать выбор в пользу тех, кто не в ладах с миром, страна будет стоять на майдане в ожидании казни, как когда — то стоял на Сенатской площади Петербурга автор «Бесов». В этом трагедия Украины.

История знает немало случаев политического суицида народов. Один из них - когда люди доверились бесам с гитлеровскими чертами характера. И что бы сказал в этом случае Федор Михайлович? — «Племя самоубийц!»

Белая Церковь, 
saltenbrock@ukr.net